Я увидел Олимпийский парк Мюнхена – это чудо! Построили на свалке, не тронули часовню от русского эмигранта, помнят теракт на Играх-72
Очарованный Головин рассказывает и показывает.
Последних хозяев Олимпиад выбирали почти без альтернатив: Париж-2024 и Лос-Анджелес-2028 получили турнир без конкурентов, у Пекина-2022 и Милана-2026 нашлось всего по одному сопернику (для сравнения: у Сочи-2014 было два оппонента, у Лондона-2012 – четыре, у Нагано-1998 – тоже четыре). Брисбен-2032 вообще назначили по новой схеме: теперь МОК выбирает из шорт-листа самого перспективного кандидата и голосует за или против – в случае Австралии серьезных альтернатив снова не было.
Страны не хотят вкладываться в соревнования, которые принесут убытки: эффект от туристов получается краткосрочным, а спортивные объекты высасывают деньги несколько десятилетий. Часто обслуживанием никто не занимается – бюджет идет на что-то более насущное, а олимпийские арены и трассы разрушаются все сильнее. Так появляются апокалиптические фотографии из Рио, Афин и Сараево.
В благополучной Барселоне Олимпийский парк выглядит свежо, но стоит абсолютно пустой.
Исключений – минимум. От олимпийского парка Лондона осталось всего четыре стадиона, другие разобрали, а на их месте построили жилье и разбили ландшафтный парк с детскими площадками.
Концепцию Лондона-2012 после Игр придумали в эпоху урбанизма, а сама Олимпиада почти не повлияла на развитие города. Пример Мюнхена-1972 мощнее: Игры превратили столицу Баварии из индустриального в самый дорогой город Германии, почти все объекты остались на месте, а парк впечатляет даже спустя 49 лет после открытия.
Александр Головин съездил в Мюнхен и теперь показываем его вам.
Мюнхен 1960-х – промышленный центр Германии с плохой экологией, дефицитом общественных пространств и окраинами которые начиналась сразу за центром. Когда в 1965-м глава немецкого олимпийского комитета Вилли Даум предложил мэру Мюнхена Хансу-Йохелю Фогелю провести Олимпиаду, тот выступил резко против. Аргументы: в городе нехватка жилья, нет достойных объектов для Игр, а грандиозное строительство утопит мэрию в долгах.
Даум переубедил Фогеля: объяснил, что МОК, наоборот, поддержит развивающийся город, а возведение объектов – идеальная возможность быстро преобразовать среду.
В 1966-м заявка Мюнхена опередила Монреаль, Мадрид и Детройт – и началось строительство. Для Олимпийского парка чиновники выбрали полузаброшенную местность в 5 км от центральной площади Мариенплац. До 1938 года там работал аэропорт, который после Второй мировой возродили американцы и использовали до 1968-го.
Рядом со взлетной полосой и казармами после войны появилась гора из обломков Старого города (Мюнхен сильно пострадал от ковровых бомбардировок американцев и британцев: Старый город был разрушен на 90%, погибли 6632 человека, почти 16 тысяч получили ранения).
Такие горы до сих пор есть во многих городах Германии, в Мюнхене – одна из крупнейших: высота – 56 метров, объем – 10 млн кубометров. Со временем гора превратилась в свалку, что не смущало местных: по границе они разбили более 300 огородов.
Под Олимпиаду организаторы наняли архитектурное бюро из Штутгарта «Бениш и партнеры» с заданием преобразить пространство. Специалисты (Гюнтер Бениш отвечал за все, ландшафтный дизайнер Гюнтер Гржимек – именно за парк) разработали уникальную для того времени концепцию: максимальная гармония с природой, преобладание новаторской неоклассики.
Для этого даже не пришлось менять рельеф. Архитекторы не тронули мусорные горы – просто засыпали их землей и покрыли газоном.
Получилась отсылка к горным пикам Альп – в хорошую погоду их видно с крыши главного стадиона.
За три года бюро высадило в парке больше 3000 деревьев, а вместо горшков использовало старые пивные бочки. Деревья сразу высаживались большими. Спустя 50 лет они, конечно, прибавили в объеме, из-за чего ощущаешь себя не в пяти километрах от Мариенплац, а в национальном парке.
Или в деревне посреди леса: если подойти к парку с юга, под одним из холмов видны десятки дачных домиков и огородов, которые остались с 1960-х.
Гюнтер Гржимек объяснял, что идея парка состоит в переносе общественных ценностей 1960-х на ландшафт. Он даже придумал девиз «овладеть лужайкой», что приравнивалось к освободительному процессу населения от диктата государства. То есть парк становился местом социальной свободы, где все слои горожан оказались бы равны. Гржимек называл задумку идеалом демократии.
Особое место в его парке занимает озеро: длина – более 1 км, максимальная ширина – 200 метров. В 1960-х оно больше напоминало грязную лужу посреди свалки. Дешевле было ее закопать, но дизайнер предложил очистить и построить плотину. Так получился идеальный резервуар для сточных вод, а еще – важная остановка для перелетных птиц.
Гржимек не вторгался ни в природу, ни в постройки. На окраине парка до сих пор стоит православная часовня, которую в 1952-м без разрешения мэрии построил русский эмигрант Тимофей Прохоров. Дизайнер попросил не сносить ее.
Организаторы и архитекторы хотели сделать Игры-1972 предельно непохожими на Берлин-1936 – в том числе из-за репутации самого Мюнхена, который ассоциировался с родиной нацистского движения. Так в команде появился графический дизайнер Отто Айхер. Он не только разработал систему пиктограмм для ориентирования в городе (со временем она разошлась по всему миру, а впервые появилась именно в Мюнхене), но и запретил красный цвет, который отсылал к крови и эпохе Гитлера. Красного нет даже на сваях главного стадиона, хотя остальные цвета повторяют радугу.
В музейных павильонах парка до сих пор особо подчеркивается демократичность и миролюбивость той Олимпиады: на территории парка не найти символов государства, в эстафете огня впервые участвовали женщины и инвалиды, талисманом стала такса – выносливое, но очень дружелюбное животное. Идея с собакой – от босса местного олимпийского комитета Вилли Даума, он как раз владел таксой.
Кроме визуальной эстетики с Олимпиадой город получил много практической пользы: третью ветку метро (станция соединена с парком мостом над шоссе), 291-метровую телевизионную башню, футуристическую штаб-квартиру BMW с роскошным музеем и 200 тысяч квадратных метров жилья (об этом ниже).
На создание парка Мюнхен потратил 1,35 млрд марок, всего на подготовку к Играм – 2 млрд (при переходе на евро в 2002-м немцы меняли валюту по курсу 1 евро = 1,95 марки). Лотерея и олимпийские монеты отбили 70% бюджета. На налогоплательщиков упало 30% расходов, причем половину взяло на себя федеральное правительство. Оставшиеся 15% заплатил город.
Архитектурное бюро из Штутгарта выиграло конкурс на создание парка из-за детали, которая поразила организаторов, – шатровой крыши главного стадиона и менее значимых объектов.
Коллега Гюнтера Бениша внезапно добавил ее в проект, вспомнив о крыше немецкого павильона на международной выставке в Монреале в 1967-м, которую он видел в газете. Ее создал другой архитектор Фрай Отто – фанат легких и гибких зданий, означающих переход к открытому обществу.
Бюро Бениша не специализировалось на шатрах, поэтому после победы Гюнтер привлек к работе Отто. Тот удивился, что его задумку без спроса использовал кто-то другой, но согласился.
Итог получился великим: крыша из полупрозрачного оргстекла выглядит воздушной и буквально парит над Олимпийским стадионом, залом для гимнастики и гандбола, бассейном, кассами и даже над центральным входом в парк.
По задумке архитекторов, плавные бесконечные линии символизируют быстротечность современного мира, а прозрачные шатры, перетекающие из одного в другой, – демократию.
Площадь конструкции – 75 тысяч квадратных метров (10 футбольных полей), вес – около 2800 тонн (70 самолетов «Боинг-737»), цена – 170 млн марок (на 33 млн дороже остального стадиона).
Крыша состоит из нескольких тысяч пластин, которые скреплены между собой.
Многотонную махину поддерживают 58 стальных свай, каждая уходит в землю на 18 метров.
Летом по крыше проводят экскурсии. Цена – 43 евро. Гуляя со мной на высоте 70 метров, гид (есть англо- и немецкоговорящие) рассказывала об истории парка, стадиона и даже разрешила попрыгать на пластинах. Они спокойно выдерживают человеческий вес, правда, сильно вибрируют и не всегда устойчивы к снегу. В 2000-х часть крыши прогнулась под тяжестью мокрого снега и повредила табло, которое пришлось менять.
Пластины рассчитаны на 25 лет, последние несколько лет Мюнхен готовится к плановой замене. На крышу и общий ремонт парка уйдет 80 млн евро.
С крыши открывается обалденный вид на холмы парка и телебашню, просматриваются центр города – в том числе ратуша с рестораном в подвале – и горы.
Упасть невозможно: перед экскурсией на тело надевают жилет с карабинами, другой конец веревки тоже карабином пристегнут к стальному проводу, идущему вдоль перил.
Есть альтернатива экскурсии: за 53 евро можно пролететь над полем, прыгнув с крыши как роупджампер; за 4 евро – пройти на территорию стадиона и гулять сколько хочешь – пройти во все точки на трибунах, подняться к комментаторским, занять любое место (не разобрался только, можно ли спуститься к полю).
Изнутри стадион выглядит не менее воздушным, чем снаружи. Причина – он утоплен в земле, как стадион «Торпедо» на Восточной улице, снесенный в 2020-м. Уровень земли соответствует верхнему ряду трибун, все остальные находятся ниже. Зеленый цвет кресел – архитекторы выбрали его сознательно – еще сильнее сливает арену с природой. Этому помогают холмы – их видно поверх трибун даже с нижних ярусов.
Арена встроена в ландшафт настолько деликатно, будто вмещает всего 35-40 тысяч зрителей. Реальная вместимость – 70 тысяч зрителей, со стоячими местами – 75 тысяч. Открытие и закрытие Олимпиады вообще смотрели 80 тысяч человек.
После Игр стадион использовали как дом «Баварии» и «Мюнхена 1860», пока к ЧМ-2006 немцы не построили «Альянц Арену». В 1979-м, 1993-м и 1997-м Олимпийский стадион принимал финалы Лиги чемпионов, в 1974-м – финал ЧМ, в 1988-м – финал Евро с участием сборной СССР.
Последние годы на арене проходили концерты Rammstein, Metallica, Робби Уильямса, Depeche Mode и мелкие спортивные турниры. В 2022-м пройдет чемпионат Европы по летним видам спорта (да, есть и такой турнир – впервые проходил в 2018-м)..
С 2020-го в парке играет команда третьей лиги «Тюркгюджю Мюнхен». На ее эмблеме – турецкий флаг, в 1975-м клуб основали турецкие мигранты. Спустя 45 лет особой связи с Турцией нет, если не считать одного чистого и пары этнических турок в составе.
В деталях стадион, конечно, отдает древностью. В пресс-ложе стоят грязные столы как из школы.
Кассы ради аутентичности не меняли с 1972 года.
Вместо писсуаров – ручей на полу. Над половиной мест нет крыши. Беговые дорожки, как в старых «Лужниках».
Но находиться там летом – кайф даже спустя 49 лет после открытия.
Олимпиада-1972 получилась предельно компактной. Спортсмены жили через дорогу от парка, где находились почти все объекты, – деревню и парк разделяют два пешеходных моста над шоссе.
Деревня стала одним из решающих аргументов, на которые повелся мэр Фогель, принимая решение о проведении Игр. В 1960-х Мюнхену не хватало качественного жилья, к Олимпиаде город за пять лет построил целый район. Во время соревнований он делился на две зоны – женскую с одноэтажными бунгало и высотками для мужчин.
Через несколько лет после открытия район стали критиковали за брутализм (стиль с грубым внешним видом зданий и использованием обычных промышленных материалов, чаще – бетона) и превращение в бетонную пустыню. Отчасти это и правда так – внешне высокие дома напоминают бетонные гетто окраин Нью-Йорка, а бунгало – вагончики для мигрантов. Улицы похожи на лабиринт – разительное отличие от просторов олимпийского парка.
Первые ощущения обманчивы. После Игр жилье в деревне считалось элитным: аренда метра стоила 14 марок – в три раза выше, чем в среднем по городу. Приличная цена держится до сих пор – в 2021-м однушка обойдется в 1000-1200 евро, в центре прайс идентичный.
На стоимость влияет качество жилья – например, на крышах некоторых домов есть бассейны – и продуманность квартала. Над ним работало еще одно архитектурное бюро из Штутгарта, которое стало третьим в конкурсе на создание олимпийского парка. «Хайнле, Вишер и партнеры» придумали не просто дома, а экосистему, город в городе.
Его особенность – он такой же зеленый и экологичный, как и вся Олимпиада-1972. Например, в районе нет улиц для машин – парковки только по границе. Дома скрыты от шума трасс: они отделены от шоссе тренировочными объектами в виде десятков полей, теннисных кортов, административных построек, деревьев. И главное – рельефом: широким холмом, из-за чего деревня утоплена в землю, как и главный стадион.
Здания не нависают друг над другом: их высота от 6 до 12 этажей, причем самые высокие стоят в низине, а низкие – на равнине. Так район соответствует человеческому масштабу.
Эстетическая проблема решена озеленением. Стены домов не образуют развернутый угол, а спускаются вниз террасами. На каждом балконе – зелень: хвойные и лиственные деревья, газон, сорняки, кусты, многолетние и однолетние цветы.
Кажется, будто дом построен не для жителей, а как подставка для растений.
Первые два этажа – технические, поэтому перед ним ними буйствует лес.
Пешеходные тропы вдоль домов тоже засажены кустами и деревьями.
Дома кажутся бескрайними, но сквозь них можно пройти по тропинкам. Это упрощает логистику. Путь между двумя самыми удаленными точками квартала займет не больше 7 минут.
На окраинах района – общественные пространства: детские площадки, скейт-парк, корты, бейсбольный клуб, легкоатлетический стадион, футбольные поля, фонтаны и луга со стогами сена. С газона никто не прогоняет: на стогах прыгали дети, рядом загорала пара.
Все необходимое для жизни тоже есть внутри деревни: автомастерская, школа, медкабинет, аптека, церковь (протестантская и евангелистская), парикмахерская, банк, почта, кафе, паб, донерная, десятки магазинов.
Основная движуха – на торговой улице. Ее невозможно пропустить, если идешь к дому от метро.
Из олимпийской деревни можно не выходить годами.
В 1982 году в деревне проживало 12 тысяч человек. В 2020-м осталось 6 тысяч – людям требуется больше пространства.
Большая часть жителей – обычные горожане, треть – студенты разных университетов Мюнхена. Некоторых расселяют в многоэтажки, но в основном – в бунгало.
Оригинальные олимпийские мини-дома снесли в 2007-м. На их месте построили более современные копии, причем уменьшили ширину с 4,2 метра до 3,15 метра. Вместо 800 строений появилось более 1000.
Сильнее всего бунгало напоминают двухэтажные коробки, стоящие вплотную друг к другу. Каждую занимает один студент.
После реновации белые стены выглядели тоскливо, поэтому несколько лет назад мэрия разрешила разрисовать их. Дизайном занимались сами студенты: каждый мог изменить вид своего дома. Так появились стены с сюжетами из Angry Birds, «Короля льва», «Маугли», «Попайя», мудрые цитаты, пейзажи с березами, морем, альпийскими деревнями и совами.
Подоконники не принято оставлять пустыми: на них вешают флаги, выставляют кроссовки или мультяшные фигурки, но чаще всего – коллекцию алкоголя.
В 100 метрах от бунгало – новый мемориальный павильон. В нем без перерыва транслируют кадры из 1972-го: архивные программы и документальные видео захвата заложников, который произошел во время Олимпиады. В ночь на 5-е сентября 1972-го восемь палестинских террористов из организации «Черный сентябрь» ворвались в дом израильской делегации прямо на территории деревни.
От скрежета двери проснулись двое судей соревнований по борьбе. Один моментально накинулся на дверь, чтобы не дать преступникам в балаклавах попасть внутрь квартиры и выиграть время – его напарник из тяжелой атлетики успел выпрыгнуть в окно. Второй дважды кидался на террористов, нокаутировав одного и порезав другого, но был убит. Как и спортсмен-штангист, которого до этого кастрировали и подвергли издевательствам за ранение террориста.
Подавив сопротивление, палестинцы захватили девять заложников. Переговоры велись весь день и не привели к освобождению. Террористы просили выпустить из тюрем своих соотечественников, Израиль отказывался от компромиссов. Немецкое правительство приостановило Олимпиаду и предложило палестинцам неограниченную сумму денег, они отказались.
Согласились только на самолет до Египта, который предоставила ФРГ. Немцы рассчитывали нейтрализовать террористов в аэропорту: расположили там снайперов и переодели полицейских в членов летного экипажа.
Операция провалилась: полицейские ушли из самолета, испугавшись взрыва, террористы увидели пустой лайнер, запаниковали и начали разбегаться. Снайперы открыли огонь, но не поддерживали связь друг с другом, стреляли хаотично и из неподходящих винтовок, промахивались из-за плохой видимости в вечернее время и преград в виде двух вертолетов – на них боевиков доставили в аэропорт.
Противостояние длилось около часа. Палестинцы поняли, что их план срывается, и расстреляли связанных заложников, которых привезли с собой. Заложников из второго вертолета подорвали гранатой.
Итог: 11 жертв среди израильтян (спортсмены, тренеры, судьи) и немецкий полицейский, застреленный на взлетной полосе.
После Олимпиады в память о них установили монумент перед входом в парк. Перед домом, в котором случился захват, тоже есть памятник – с фамилиями жертв.
Квартира №1, в которую сначала вломились террористы, стоит пустой, хотя и со следами недавней жизни: на окнах – занавески, внутри – стол и чайник.
Все остальные квартиры – жилые. Снаружи висят горшки с красивыми цветами, на тротуарной плитке – велосипеды, во дворе пенсионеры играют в петанк.
Для немцев та трагедия – национальный позор. Они провалили операцию по спасению, хотя могли вообще предотвратить теракт. Израильтяне еще перед Играми переживали по поводу безопасности: просили поселить не на окраине, а в глубине деревне, указывали на отсутствие пропускного режима и вооруженной охраны. Организаторы отвечали, что все под контролем: девиз Олимпиады – «Счастливые игры», поэтому военных на территории парка и деревни не будет, а полицию вооружили рациями.
Более того – до Игр судебный психолог Георг Зибер по заказу организаторов разрабатывал сценарии терактов во время Олимпиады. Среди них был сюжет с захватом израильских заложников. Немцы отвергли сценарий – он не подходил под концепцию мирных соревнований. И не забеспокоились, даже когда палестинский информатор из Бейрута сообщил, что на Олимпиаде готовится «инцидент».
За 49 лет парк посетили более 220 млн человек (4,5 млн человек в год / 12,3 тысячи в день): половина ходила на спортивные и развлекательные ивенты, половина – гуляла и отдыхала. В пандемийном 2020-м немцев почти не выпускали из дома, но в парке все равно побывали больше миллиона человек – 70% населения Мюнхена.
Я возвращался в него дважды – за день осмотреть просторы невозможно. В первый приезд удивлялся миксу современного города и села: рядом с воздушными конструкциями крыши свободно бегали десятки уток. Поражался чистотой: в дождь на тропинках не было грязи, а газон мгновенно впитывал воду. Оценивал близость дикой и парковой природы: заросли травы для обитания уток соседствовали с идеально скошенным газоном – и это не выглядело небрежно или эклектично.
Во второй приезд восхитился продуманностью: в парке нет лишних деталей – напомнило скандинавский минимализм. Оценил трафик: в хорошую погоду по дорожкам гуляли сотни человек, другие сотни гнали на великах, остальные катались на лодках по пруду и валялись на полянах или зеленых берегах.
Некоторые целенаправленно шли на плавание – после Игр олимпийский бассейн превратился в общественный и в таком режиме работает до сих пор. За 5,3 евро каждый может искупаться в 50-метровом бассейне, где в 1972-м Марк Спитц взял семь золотых медалей. Интерьер за годы не сильно изменился: с одной стороны от воды – трибуны, с трех других – панорамные окна. Сразу за зданием бассейна – открытый кинотеатр, где летними вечерами проводят кинопоказы.
Олимпийских парк занимает меньше процента площади города, но именно он показал немцам, что даже индустриальная столица может быть удобной для жителей. Он задал стандарты для Мюнхена – со временем пешеходные зоны и общественные пространства распространились по всей территории города.
В него поехала интеллигенция и люди культуры (например, Фредди Меркьюри и Райнер Фассбиндер), проходили фестивали и биеннале. С развитием транспорта, навигации и жилого сектора это сделало Мюнхен самым дорогим и престижным городом Германии.
Олимпийский парк изменил среду, но почти 40 лет генерил убытки. Мэрия субсидировала его на несколько миллионов марок (затем евро) ежегодно. Пик расходов – 19 млн евро в 2015-м и 18 млн – в 2016-м. При сотнях событий в год. Вкладываться сильнее стало бы накладно, и чиновники придумали, как сэкономить: создали пул спонсоров, которым отдали парк почти в полное распоряжении. Взамен те финансировали его обслуживание. За 12 месяцев расходы города сократились в девять раз: в 2017-м город выделил парку всего 1,8 млн евро, в 2018-м – 2,1 млн.
В 2020-м субсидии выросли: парк потерял 11 млн евро собственных доходов из-за отмены концертов и мероприятий. Спонсоры остались. На лето 2021 года их список был таким: AOK (медицинский страховщик), BMW, Coca-Cola, Langnese (производитель мороженого), Leonardo (сеть отелей), Lotto (лотереи), Münchener Bier (пиво), Stadtsparkasse (банк).